class="p1">Габри сплюнул сгусток крови и сделал ещё один шаг по направлению к внедорожнику. Командор храмовников до того склонившийся над лэптопом обернулся. Его губы тут же раздвинулись в хищном оскале.

– Живучий гадёныш…

– Ты! – вместо гневного окрика из горла донёсся жалобный хрип. Слева донеслось несколько глухих взрывов. Команда Тамплиеров продолжала зачистку территории монастыря. Похоже, для ЧВЛ наступил судный день. Спасибо Федерико. Нельзя же было просто держать язык за зубами…

Командор храмовников поднял правую руку и сделал круговое движение в воздухе. В руке одного из бойцов тут же оказался GMA. Бабахнул выстрел. Левый бок тут же обожгло резкой болью. Охнув, Габри попытался рвануть в сторону, к ближайшим деревьям. Куда уж там. Сил не оставалось от слова совсем. Ноги подкашивались и ему стоило огромных усилий оставаться в вертикальном положении. Прижав ладонь к раненному месту стражник почувствовал, как рубашка набухает, становясь мокрой от крови.

– Святой Педро!

Габри застонал от злости и боли. Он уже прекрасно осознавал, что живым из этой передряги выбраться не получится. Тем не менее, просто взять и свыкнуться с подобной мыслью не мог. В городе его ждёт любимая. Прекрасная Доминика – темноволосая с нежной кофейной кожей, глубокими карими глазами и обворожительной улыбкой. Дочь местного торговца, она сумела полюбить Габри, несмотря на всё его прошлое. Несмотря на канонические препятствия для венчания из-за данных ранее обетов в Ордене. Несмотря на запрет отца. Несмотря ни на что, она с ним. Потому что любит. Неужели он оставит её, погибнув на бетоне подъездной дороги перед монастырскими воротами под палящими лучами солнца? Так нельзя. Она не переживёт подобное расставание.

Теперь кровь уже текла сквозь пальцы, стекая тонкими ручейками по тёмно-зелёному балахону охранной формы их легиона. Боковым зрением Габри зафиксировал приближающиеся тени. Подняв голову он увидел, как от внедорожника отделились трое – два бойца в защитной камуфляжной форме с белой тамплиерской накидкой и сам командор храмовников в чёрной форме с красным крестом и пистолетом в правой руке. В оружии Габри тут же признал «LSDP» (La Spada di Petro – меч Петра, лат. прим. авт.) – собственное изобретение Тамплиеров. По характеристикам он значительно превосходил тот же GMA, которым пользовались все специальные службы, начиная от простых стражников и заканчивая той же службой Имперской Безопасности. Превозмогая нестерпимое жжение на месте ранения, Габри выпрямился. Если уж встречать врага, то лицом к лицу. Бок мгновенно отозвался страшной режущей болью. Перед глазами поплыли красные круги. Пошатываясь, Габри попытался снять со спины винтовку, чтобы сделать выстрел, однако сил на столь сложное действие не оставалось. Захрипев от ярости, он выругался и уставился на противников. Лицо командора расплылось в хищном оскале. Засунув LSDP в кобуру, он подошёл почти в плотную.

– Вы доставили нам немало проблем, чёртовы легионеры! Содрать бы с каждого шкуру, скормить вам собственные члены, и только потом пожарить на огне…

В боку продолжала пульсировать острая невыносимая боль, в голове шумело, а в глазах мелькали красные круги, но Габри сумел сосредоточиться на сказанном. Чёртовы легионеры… Так он сказал? Теперь сомнений не оставалось – Тамплиеры решили уничтожить частный военный легион. Зачистить. Полностью. Каждого. Помножить на ноль. Абсурд… – Папа не мог допустить такого произвола. А скрыть подобное преступление попросту невозможно. Что-то здесь не сходится… Впрочем, ему какая разница? Он всё равно почти мёртв.

Собрав оставшиеся силы, Габри сделал резкое движение вперёд, и зарядил прямой ладонью в кадык противника. Попал. Командор отшатнулся и скорчился, ухватившись за горло. Однако сила удара была уже не та, и через пару секунду храмовник зарядил кулаком прямо в кровоточащий бок. Габри показалось, что внутри него взорвалась граната. Жгучая боль охватила каждую клетку, разливаясь по всему телу раскалённым металлом. Покачнувшись, он упал навзничь, больно ударившись затылком о бетонный выступ. В глазах вспыхнули мириады звезд. Затем Габри ощутил, как что-то тяжелое навалилось на него сверху, а вокруг горла сжались тиски. Сквозь кровавую пелену он увидел искажённое от ярости и напряжения лицо тамплиера.

Воздух перестал поступать в лёгкие, вызывая новые приступы боли. Стиснув зубы, мучительно напрягая каждую мышцу тела, Габри пытался освободиться от сжимающих его горло рук. Однако сил не оставалось. Несмотря на все предпринимаемые усилия, хватка не ослабла. С таким успехом можно пытаться сместить со своего места собор Святого Петра. Лёгкие горели, требуя кислорода. Рот открывался в мучительных судорогах, пытаясь ухватиться хоть за малейшую каплю живительного воздуха. Безрезультатно. Тиски, сжавшие горло мешали поступлению кислорода.

Уже проваливаясь в холодную липкую темноту, Габри осознал – он так и не знает: а за что собственно умер?

Священная Католическая Империя.

Южная Америка.

Соединенные территории Новой Кастилии и Нового Толедо.

Префектура Перу.

Архиепископство Сантьяго-де-Чили, под совместным управлением папского легата и имперского префекта.

Неподалёку от города Сантьяго-дель-Нуэво-Экстремо.

Женский монастырь ордена Пресвятой Девы Марии Кармельской.

12:41.

– Отче Предвечный, приношу Тебе Тело и Кровь, Душу и Божество Возлюбленного Сына Твоего, Господа нашего Иисуса Христа, ради прощения грехов наших и всего мира. Ради Его страданий…

Вслед за остальными сёстрами, собравшимися в главной часовне монастыря, Анжелина повторила:

– Будь милосерден к нам и ко всему миру!

– Ради Его страданий…

Анжелина с трудом подавила рвущийся наружу стон, и снова вместе со всеми повторила фразу:

– Будь милосерден к нам и ко всему миру!

Боковым зрением Анжелина уловила, как стоящая рядом с ней на коленях монахиня недовольно скосила глаза. Похоже уловила не слишком благоговейные интонации в её голосе. Анжелина избегать взгляда не стало. Напротив, повернулась и выразительно приподняла брови. Мол, чего хочешь святоша? Уже немолодая женщина отвернулась, перекрестилась и уставилась на висящее прямо перед ними распятие. Так-то лучше. Смотри на Иисуса, и надейся, что Ему не насрать. Лично Анжелина перестала на это надеяться ещё лет так пять назад.

Ведущая молитву монахиня, являющаяся настоятельницей монастыря – старая, обиженная на жизнь, сухая от отсутствия в своей жизни мужской любви стерва, продолжила свои молитвенные завывания:

– Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас и весь мир…

О мире они молятся, ага. Анжелина прекрасно изучила их отношение к внешнему миру. Дай власть обитателям этих стен, и они за сутки утопят всю планету в крови отступников. Причём под отступниками, имеется ввиду далеко не только те, кто в реальности отрёкся от Иисуса. Нет. По логике монастырских святош, отступники все те, кто нарушает хотя бы одну из десяти заповедей. Идеальный мир в представлении настоятельницы и её последователей – тот, где полностью отсутствуют какие-бы то ни было развлечения, где большую часть времени проводят на коленях в молитве или распевании псалмов, где нет места для нежности, чувств, и в конечном счёте любви. И ладно, если бы речь шла только об единичном случае. Изначально, она отбывала срок во францисканском монастыре Сан-Хуан-де-лос-Рейес, что в Толедо. Большой разницы не заметила. Ну за исключением пола обитателей конечно. Там мужской монастырь. Тут женский.

– Радуйся Мария, благодати полная, Господь с тобою… – начала молитву святого Розария, настоятельница.

Анжелина шумно выдохнула, чем заработала новый недовольный взгляд от монахини слева.

И ведь ещё терпеть больше года. Изначально суд определил срок длительностью в год. Однако отец Себастьян, аббат францисканского монастыря и тот ещё дьявольский ублюдок, навешал кучу штрафов и замечаний, из-за чего год превратился в два, а Толедо в Сантьяго-дель-Нуэво-Экстремо. Впрочем, при любом раскладе, монастырь кармелиток лучше костра. Потому Анжелина не жаловалась. Ну старалась, во всяком случае.

– Молитесь! – монахиня слева не выдержала и толкнула её локтем. Больно так толкнула. Зашипев, Анжелина развернулась, намереваясь ответить ей тем же, но сумела взять себя в руке. Лучше потерпеть, и уже через год быть на свободе. Вместо удара локтем, она виновата улыбнулась, пробормотала «прости сестра», молитвенно сложила руки и устремила взгляд на распятие.

– Иисус, знаю ты меня ненавидишь… Заслуженно